Завоевание(Fetih) исламский фильм

Название:Завоевание

Оригинальное название:Fetih 1453(Завоевание 1453)

Жанр:Исламский фильм,Художественный,Исторический

Страна:Турция

В главных ролях:Деврим Эвин, Ибрагим Челиккол, Дилек Сербест,

Ченгиз Коскун, Эрден Алкан, Реджеп Актуг, Седат Мерт

Режиссер:Фарук Аксой

История завоевания султаном Мехмедом II славного города Стамбула. Действие происходит в 1453 году.

Константинополь, столица Византии, со всех сторон окружена турками-османами.

В этот нелегкий час город представляет из себя лишь тень былого могущества и величия,

каковым он являлся ранее на протяжении столетий.

Закат Византии приближается с каждым днем все ближе, в то время, как Османская империя

становится все мощнее и сильнее.

Правителю турков-османов удалось справиться со всеми внешними и внутренними врагами,

что позволило империи достичь небывалого могущества.

После нескольких лет унизительного изгнания, султан Мехмед II приступает к военной кампании,

которая в итоге приведет к падению великой Восточной Римской империи.

Султан Мехмед II Фатих (биография) был одним из самых выдающихся правителей государства османов.
Он сочетал непреклонную волю и проницательный ум с коварством, жестокостью и необузданным властолюбием.
Для достижения своих целей он готов был применить любые средства.

Сын одной из наложниц султана, он боялся за свою власть и после смерти отца прежде всего устранил возможных претендентов на престол.

Он приказал убить своего девятимесячного брата Амурата и несколько других родственников. О жестокости нового султана складывали легенды. Современники рассказывали, что Мехмед II, желая разыскать похитителя дыни из своего сада, приказал распороть животы у 14 рабов.

В другой раз он отрубил голову рабу, чтобы показать конвульсии шейных мускулов знаменитому итальянскому художнику Джентили Беллини, писавшему портрет султана.

Подобно Гарун-ар-Рашиду, переодетый, он часто бродил по трущобам города, и горе было тому встречному, который узнавал султана, — его ожидала неминуемая смерть.

Вместе с тем новый правитель османов был достаточно образован, владел несколькими языками, в том числе,
по-видимому, и греческим, изучал математику, увлекался астрономией и особенно философией,
неплохо знал труды греческих философов и под руководством византийских ученых занимался их комментированием.

Однако главной чертой характера нового властелина была страсть к завоеваниям.

Придя к власти, Мехмед II поставил своей ближайшей целью уничтожение империи ромеев.

Давнишняя мечта османских правителей полностью овладела гордой душой молодого султана.

Мехмед II стремился не только воссоединить европейские и азиатские владения турок, которые разделял последний оплот византийцев — Константинополь, он хотел полностью ликвидировать остатки некогда великой империи, а великолепный город греков сделать столицей своего государства.

Для захвата Константинополя Мехмеду II, однако, необходимо было сперва упрочить свой тыл.

С этой целью он, как «волк, прикрывшись шкурой ягненка», заключил мирные соглашения со своими соседями на Западе. Обезопасив себя с этой стороны, султан двинул войска на Восток, где державе османов угрожал один из феодальных князьков Малой Азии — эмир Карамана.

Война с караманским эмиром заняла часть 1451 и начало 1452 г. Опираясь на свое военное превосходство, Мехмед II нанес поражение правителю Карамана, а затем заключил с ним выгодный мирный договор, развязав себе руки для войны с Византией.

В этот подготовительный период к решительной схватке Мехмед II, чтобы усыпить бдительность греков, любезно принимал византийских послов и даже возобновил с Константином XI выгодное для империи соглашение.

Сигналом к открытому разрыву Мехмеда II с византийцами послужило строительство турками крепости на европейском берегу Босфора, в непосредственной близости от Константинополя.

Эта крепость (Румели-Хиссар) была воздвигнута в необычайно короткий срок: в марте 1452 г. турки приступили к ее сооружению, а уже в августе того же года строительство неприступной крепости, снабженной артиллерией и сильным гарнизоном, было окончено.

Несколько раньше на азиатском берегу Босфора турки возвели другую крепость (Анатоли-Хиссар).

Таким образом, теперь они прочно обосновались на обоих берегах Босфора.

Свободные сношения Константинополя с Черным морем были прерваны, подвоз хлеба в город из Причерноморских областей мог быть прекращен в любой момент по воле султана.

Вскоре турки стали собирать со всех кораблей, проходивших через проливы, высокую пошлину и подвергать их тщательному осмотру.

Решительный шаг к установлению блокады Константинополя был сделан
Византийцам было ясно, что борьба вступила в заключительную фазу.

Грозная опасность заставила императора Константина начать срочную подготовку к обороне столицы — чинить стены, обвалившиеся во многих местах, вооружать защитников города, запасать продовольствие.

Бегство знатных константинопольцев на Запад приняло самые широкие масштабы.
Византийское правительство не прекращало с надеждой отчаяния взывать о помощи к Западу.

Но папский престол по-прежнему непременным условием поддержки ставил восстановление и действительное претворение в жизнь церковной унии. Вопреки сопротивлению православной партии в Константинополе, во главе которой стоял непримиримый фанатик монах Геннадий (Георгий Схоларий), Константин XI завязал новые переговоры с римским престолом.
В ноябре 1452 г. в Константинополь явился для осуществления унии легат папы Николая V (1447—1455), грек-ренегат, перешедший в католичество, кардинал Исидор — активный проводник папской политики.

Помощь, прибывшая из Италии вместе с легатом папы, была ничтожна, тем не менее византийское правительство встретило Исидора с большим почетом. Новое соглашение об унии было подписано. 12 декабря 1452 г. в храме св. Софии кардинал Исидор в знак заключения унии торжественно отслужил мессу по католическому обряду.

«Лучше увидеть в городе царствующей турецкую чалму, чем латинскую тиару».

И эта фраза мегадуки стала пророческой. Жертва, принесенная византийским правительством, — заключение унии, и на этот раз оказалась напрасной. На Западе не было сил, которые действительно хотели бы и могли оказать Византии необходимую военную помощь.

Альфонс V — король Арагона и Неаполя, который был наиболее могущественным государем среди правителей стран Средиземноморья, продолжал политику своих предшественников — норманнов, немцев и французов, владевших Южной Италией и Сицилией.

Он стремился к восстановлению Латинской империи в Константинополе и мечтал о короне императора.

По существу на Западе строились планы захвата ослабевшей Византии и шел спор о том, кто будет ее наследником.

Жизненно заинтересованы в спасении Византии были лишь итальянские города-республики — Генуя и Венеция, имевшие важные торговые фактории в империи, однако постоянная вражда мешала их согласованным действиям против турок. Большую энергию проявляли генуэзцы, которые пользовались покровительством последних Палеологов.

Еще до начала осады Константинополя в столицу Византии, к великой рад ости ее населения, прибыл на двух галерах военный отряд из 700 генуэзцев под командованием храброго кондотьера Джованни Джустиниани, по прозвищу Лонг («Длинный»).

Этим на первых порах и исчерпывалась реальная помощь Запада. Венецианская синьория, не желая спасать своего конкурента — генуэзцев, медлила с посылкой войск, и лишь позднее из Венеции прибыли два военных корабля под командованием Моросини.

Между тем братья последнего византийского императора, морейские деспоты Димитрий и Фома, даже перед лицом смертельной опасности не прекратили своих междоусобных распрей и опоздали с посылкой помощи Константину IX.

Турки сознательно разжигали вражду деспотов Морей и достигли в этом полного успеха.

Таким образом, Константинополь фактически остался один на один с врагом, силы которого во много раз превосходили силы защитников города.

Тучи над столицей империи быстро сгущались. Зима 1452/53 г. прошла в военных приготовлениях с обеих сторон.

По рассказам современников, мысль о завоевании Константинополя не давала покоя султану.

Даже по ночам он призывал к себе опытных людей, знакомых с расположением укреплений Константинополя,
чертил с ними карты города, тщательно обдумывая план будущей осады.

Первостепенное значение он придавал созданию мощной артиллерии и собственного турецкого флота.

По приказу султана близ Адрианополя была создана огромная мастерская, где срочно отливали пушки.

Не жалея средств на подготовку артиллерии, Мехмед II переманил к себе от византийцев талантливого литейного мастера венгра Урбана, недовольного тем, что Константин XI не сумел должным образом оплатить его труд.

Урбану удалось отлить для турок пушку невиданных размеров, для перевозки которой к стенам Константинополя потребовалось 60 волов и многочисленная прислуга.

В начале марта 1453 г. Мехмед II разослал приказ по всему своему государству о наборе войск, и к середине месяца под знаменами султана собралась многочисленная армия, насчитывавшая около 150—200 тыс. воинов.

Готовясь к нападению на Константинополь, Мехмед II захватил последние города, еще остававшиеся под властью Константина XI,— Месемврию, Анхиал, Визу.

В начале апреля 1453 г. передовые полки султана, опустошив пригороды Константинополя, подошли к стенам древней столицы империи. Вскоре вся армия турок обложила город с суши, а султан распустил свое зеленое знамя у его стен.

В Мраморное море вошла турецкая эскадра из 30 военных и 330 грузовых судов, а через две недели прибыли турецкие корабли из Черноморья (56 военных и около 20 вспомогательных судов).

Под стенами Константинополя султан устроил смотр своего флота, который в общей сложности насчитывал более четырехсот кораблей. Железное кольцо турецкой осады охватило Константинополь и с суши, и с моря.

Неравенство сил воюющих сторон было разительным. Огромной турецкой армии и внушительному флоту византийское правительство могло противопоставить лишь горстку защитников города да небольшое число латинских наемников.

Георгий Сфрандзи, друг и секретарь Константина XI, рассказывает, что по поручению императора он перед началом осады города проверял списки всех жителей Константинополя, способных носить оружие.

Результаты переписи были удручающими: всего оказалось 4973 человека, готовых к защите столицы, помимо иностранных наемников, которых насчитывалось около 2 тыс. человек. Чтобы не усиливать панику среди мирного населения огромного города, правительство проводило эту перепись в глубокой тайне.

Кроме того, в распоряжении Константина XI был небольшой флот из гэнуэзских и венецианских кораблей, нескольких судов с острова Крита, торговых кораблей из Испании и Франции и небольшого числа византийских военных трирем.

Всего флот защитников Константинополя, запертый в Золотом Роге, насчитывал не более 25 судов.

Правда, военные корабли итальянцев и византийцев обладали техническими преимуществами перед турецкими, и прежде всего — знаменитым «греческим огнем», — грозным оружием в морских сражениях.

Кроме того, византийские и итальянские моряки были опытнее турецких в искусстве ведения морского боя и сохраняли славу лучших мореходов того времени. Зато турки имели огромное техническое превосходство над византийцами на суше: созданная Мехмедом II артиллерия не имела себе равных в Европе.

По словам византийского историка XV в. Критовула, «пушки решили все». Устаревшие небольшие орудия, которыми располагали осажденные, не шли ни в какое сравнение с мощной артиллерией турок. Все надежды византийцы возлагали на укрепления Константинополя, которые не раз спасали их от внешних врагов.

Однако и эти укрепления надо было защищать при огромном превосходстве турок в численности войск: по словам Дуки, на одного защитника города приходилось до 20 осаждающих.

Поэтому, если для Мехмеда II было затруднительным разместить свою армию на узком пространстве между Мраморным морем и Золотым Рогом, то для осажденных было проблемой, как растянуть горсточку защитников города по всей линии укреплений.

Ставка Мехмеда II и центр турецкого лагеря были расположены против ворот св. Романа Константинополя, здесь же была сконцентрирована значительная часть артиллерии, в том числе пушка Урбана. Другие 14 батарей были расставлены вдоль всей линии сухопутных стен осажденного города.

Левое крыло турецкой армии раскинулось от ставки султана до Золотого Рога, правое — простиралось на юг до Мраморного моря. На правом крыле были размещены контингенты турецких войск, состоявшие из восточных племен и прибывшие из азиатских владений турок.

На левом крыле стояли войска европейских вассалов султана, согнанные из Сербии, Болгарии и Греции.

Ставку Мехмеда II охраняла отборная 15-тысячная гвардия янычар, в тылу же ее расположилась конница, которая должна была прикрыть ставку в случае, если бы с Запада прибыла помощь осажденным.

Одна турецкая эскадра бросила якорь против Акрополя, другая блокировала Галату, чтобы обеспечить нейтралитет генуэзцев.

Византийское правительство больше всего рассчитывало на итальянских наемников, поэтому отряд Джустиниани был поставлен в центре обороны, у ворот св. Романа, как раз напротив ставки Мехмеда II.

Именно сюда турки направляли основной удар.

Константин XI, как оказалось, опрометчиво доверил и общее руководство обороной города тому же Джустиниани.

На участке стен между воротами св. Романа и Полиандровыми стойко сражался отряд трех братьев-греков Павла, Антония и Троила, а далее к Золотому Рогу — смешанные отряды византийцев и латинских наемников под командованием Феодора Каристийского, Иоанна Немецкого, Иеронима и Леонарда Генуэзского. На левом крыле стоял отряд Феофила Палеолога и Мануила Генуэзского. Оборона побережья Золотого Рога была поручена, как и командование всем флотом, мегадуке Луке Нотаре, а берег Мраморного моря, откуда не ожидалось нападения турок, из-за нехватки византийских войск был оставлен без защитников.

7 апреля турки открыли огонь по городу. Началась осада, которая длилась около двух месяцев. Сначала турки начали штурмовать стены, охранявшие город с суши, выбирая наиболее слабые места обороны. Однако, несмотря на огромное превосходство, турецкие войска длительное время терпели неудачи.

Непрерывный обстрел города, при несовершенстве техники стрельбы и неопытности турецких артиллеристов, первоначально не принес желаемых результатов. Несмотря на частичное разрушение отдельных укреплений, осажденные успешно отбивали атаки турок.

Ранним утром 29 мая 1453 г., когда начали тускнеть звезды и забрезжил рассвет, лавина турецких войск двинулась на город. Первый натиск турок был отбит, но за отрядами новобранцев, посланных султаном на приступ первыми, под звуки труб и тимпанов двинулась основная армия турок. Два часа продолжалась кровопролитная схватка. Сперва перевес был на стороне осажденных — турецкие триремы с лестницами были отброшены от стен города со стороны моря. «Великое множество агарян, — пишет Сфрандзи, — было перебито из города камнеметными машинами, и на сухопутном участке наши приняли врага также смело.

Можно было видеть страшное зрелище — темное облако скрывало солнце и небо. Это наши сжигали неприятелей, бросая на них со стен греческий огонь». Повсюду раздавался непрерывный грохот орудий, крики и стоны умирающих. Турки ожесточенно рвались на стены города. Был момент, когда, казалось, военное счастье склонил ось на сторону византийцев: командиры греческих отрядов Феофил Палеолог и Димитрий Кантакузин не только отбили нападение турок, но совершили удачную вылазку и в одном месте оттеснили турецких воинов от стен Константинополя. Окрыленные этим успехом, осажденные уже мечтали о спасении.

Турецкие войска, действительно, несли огромные потери, и воины были готовы повернуть назад, «но чауши и дворцовые равдухи (полицейские чины в турецкой армии) стали бить их железными палками и плетьями, чтобы те не показывали спины врагу. Кто опишет крики, вопли и горестные стоны избитых!».

Дука сообщает, что сам султан, «стоя позади войска с железной палкой, гнал своих воинов к стенам, где льстя милостивными словами, где — угрожая». По словам Халкокондила, в турецком лагере наказанием оробевшему воину была немедленная смерть. Однако силы были слишком неравны, и, в то время как горстка защитников таяла на глазах, к стенам Константинополя, подобно волнам прилива, прибывали все новые и новые отряды турок.

Сведения источников о том, как турки ворвались в Константинополь, противоречивы. Сфрандзи возлагает значительную долю вины на командующего сухопутным участком обороны города генуэзца Джованни Джустиниани.

Тот после ранения покинул важнейший пункт защиты столицы близ ворот св. Романа, куда были брошены главные силы турок. Несмотря на просьбы самого императора, Джустиниани ушел с укреплений, сел на корабль и переехал в Галату. Уход военачальника вызвал замешательство, а затем и бегство византийских войск в момент, когда султан бросил в бой свою отборную гвардию янычар. Один из них, по имени Хасан, человек огромного роста и необычайной силы, первым взобрался на стену византийской столицы. За ним последовали его товарищи, им удалось захватить башню и водрузить на ней турецкое знамя.

Несколько иначе описывает эти трагические события латинофильски настроенный историк Дука. Стремясь оправдать Джустиниани Лонга, он доказывает, что атаку турок отбили у ворот св. Романа уже после его ухода. Турки же проникли в город якобы через случайно обнаруженные ими потайные ворота (Керкопорта), захватили на этом участке городские стены и с тыла напали на осажденных.

Ворвавшись в город, турки перебили остатки византийских войск, а затем стали истреблять всех, кто встречался на их пути, не щадя ни стариков, ни женщин, ни детей. «В некоторых местах, — пишет Сфрандзи, — вследствие множества трупов совершенно не было видно земли». По городу, продолжает этот очевидец событий, сам захваченный в плен турками, неслись стенания и крики множества убиваемых и обращаемых в рабство людей. «В жилищах плач и сетования, на перекрестках вопли, в храмах слезы, везде стоны мужчин и стенания женщин: турки хватают, тащат, обращают в рабство, разлучают и насильничают».

Трагические сцены разыгрывались и на берегу Золотого Рога. Узнав о взятии города турками, итальянский и греческий флот поднял паруса и готовился к бегству. На набережной собрались огромные толпы народа, которые, толкаясь и давя друг друга, стремились попасть на корабли. Женщины и дети с воплями и слезами умоляли моряков взять их с собой. Но было поздно, моряки лихорадочно спешили покинуть гавань. Три дня и три ночи длился грабеж великого города. Повсюду, на улицах и в домах, царили разбой и насилие. Особенно много жителей Константинополя было захвачено в плен в храме св. Софии, куда они сбежались, надеясь на чудесное спасение в стенах почитаемой святыни. Но чуда не произошло, и турки, перерезав кучку защитников храма, ворвались в св. Софию.

Большинство жителей древнего города было перебито или захвачено в плен. По словам очевидцев, турки гнали из Константинополя десятки тысяч пленников и продавали их на рынках рабов.

Только через три дня Мехмед II приказал прекратить грабеж покоренного города и торжественно вступил в Константинополь под восторженные клики своих воинов.

По легенде, в знак победы над «неверными» султан въехал на белом коне в храм св. Софии, удивлялся необычайной красоте этого великолепного здания и повелел превратить его в мечеть.

«Сражаться можно с любым соперником, а заключать перемирие можно только с людьми, имеющими честь».